Форум - Музыка - Культура, искусство, фан-арт. - Рассказы. Собственные и любимые.

Наташа, мне понравилось, хоть большое, но вчитываешься и интересно мне понравилось! в начале такая на меня грусть накатила а потом в конце счастлива была, что так закончилось красиво! молодец! я пережила этих героев почувствовала их грусть и их счастье!:happy:)

 

О! Таперича все работает нормалек. А то меня три дня выкидывало с сайта.
Отступление. Когда работала над очередной главой рассказа (см. выше), писать ну просто жуть как не хотелось. Тогда я решила пойти на поводу у своего воображения, которое и подсказало мне этот маленький рассказ. Жуткий и жестокий. Тапками кидаться разрешаю, у мя недавно последние порвались, так что кидайте парами. :happy

[b]Игра на нервах.[/b]

«Сосредоточиться на ритме, СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ НА РИТМЕ!»
Правая.
Левая.
Правая.
Левая.
Быстрее, ты, испорченное тело!
За спиной слышатся чьи-то шаги.
Догоняют.
Нет!
Быстрее.
Как он им там сказал?
«Мне она больше не нужна. Пусть она станет красавицей, пропавшей без вести».
А надо было слушать отца, НАДО БЫЛО!
«Соня, киска, этот человек ненадежен. Не то чтобы ему нужны были только твои деньги, нет. Но он бросит тебя, если судьба покажет ему более выгодный шанс».
Допророчился.
«Более выгодным шансом» стала дочка Змаровых, Эллина. Более богатая с*ка.
Развод?
Это
не
по
нашему!
Тогда мои деньги уйдут со мной.
Чертов камень!
Я упала, сжалась в комочек. Может и пронести. Лес велик, а свет не сможет пробиться через густые ветви деревьев и заросли кустарников.
- Она убежала туда! Найдите ее.
- И убить сразу?
- Как хотите. Но чтоб к утру мне принесли ее тело.
Голоса подгоняли меня. Мне осталось недолго.
Но до родного Волгограда мне не доехать.
Что делать, что?
Тишина.


- Очнитесь, дамочка, очнитесь!
Кто-то хлопал меня по щекам так, что мне стало страшно за четыре моих коронки. Да жива я, жива!
- И не мычите, а то попытаюсь вас подоить!
Ну что я сделаю, если голос внезапно покинул мое тело? Надо же как-то его разрабатывать?
- Встаньте. Хотя нет. Откройте глаза.
Боже, какой тут яркий свет! Это прожектор?
- Дамочка, это солнце, универсальный светильник. Вставайте!
Кто-то рывком поднял меня на ноги. А-а-а-а-а! Так вот в чем главный недостаток 10-сантиметровых каблуков!
Рядом со мной стоял очень мрачный солдатик. Видать, ему не по нраву пришлось поднятие женщины-вамп, в коктейльном платье и на каблуках.
- Вы жена Растика?
- Ааа… кого?
- Растиман Холодцов. Вы его жена?
Вот черт! И что мне сказать?
- Да неважно. – Парень кивнул головой, но не мне, а своим мыслям. – Видите ту березу? Идите в том направлении, через три километра будет шоссе. На попутке доедете до Москвы, а там – как хотите, но уезжайте в Волгоград, к отцу. Он вам поможет.
- Спасибо вам.
- Да не мне, - он поморщился. – Отцу скажете, что Пашка Телерский долг отдал. Мы в расчете. Пусть сестру мою не трогает.
- Да, конечно, - пробормотала я.
- Идите. Нашим обещали за вашу голову сто лямов. Я их задержу здесь, но все теперь в ваших руках.


- Папочка!
- Ну, ну, Сонька, - бормотал отец, сжимая меня в объятиях, - все хорошо. Ты ведь добралась до меня, да? Рыбка моя, теперь все образумится. И Растика твоего, - его глаза загорелись холодным огнем, - лично опускать буду.
- Пап, - вставила я, - там мне парень помог. – Как же его? – Пашка. А фамилия… Тезерский, что ли?
- Пашка Телерский? – встрепенулся отец. – Точно?
- Ну да. И просил тебя сестру его в покое оставить.
- Ой, нехорошо-то как, – прошептал отец.
- А что такого?
- Видишь ли, - отец замялся, но потом выдал, - я на Тане Телерской женился.
- Женился? К…Как женился?
- Ну вот так. Завтра тебя с ней познакомлю.


Больно.
И почему мне так больно?
За что?
Я не рожаю!
Я не болею!
Что?
- Оставьте нас одних, пожалуйста.
- Мадам…
- Пожалуйста.
- Ну… только на пять минут, мадам.
Щелчок двери. Затем шум шагов. И мягкое:
- Не спишь, да? Плохо? Не волнуйся, через три часа максимум это закончится. Видишь ли, - пауза, - я не думала об этом, когда выходила за твоего отца. Но вчера мне позвонили. Пашку помнишь? Брата моего? Помнишь?
Резкий удар по щеке. Я даже не смогла заорать.
- Помнишь, тварь?
Моих сил хватило на один кивок.
- Его убили, с*чка! Из-за тебя убили! Люди твоего мужа расстреляли его. А мне сказали…
А мне сказали, что сам повесился. Но я-то знаю. Это не так.
Тише и тише становился ее голос, уплывая в потоке времени.
- Ты сильнее. Отец твой уже коньки отбросил. Но и тебе недолго осталось. Отдыхай.
Мне больно.
Мне
больно.
Мне
больно.
Мне…
Я…
Там…

 

Тема такая и была, это показать. В миниатюрах я всегда кровожадная, всех убиваю беспощадно. ;)

 

Я этот рассказ нашла в инете. Он меня зацепил реально.:unsure ТАК описаны в нём чувства, что видна до сих пор любовь...

Живу за себя и за Него.

Говорят, нельзя жениться в високосный год. Не знаю, откуда взялось это поверье. Но не думаю, что у всех молодоженов в этом году одинаковая судьба.

А он был счастливым, мой 1996... Я - 19-летняя беспечная студентка. И Он - мой жених - красивый и любимый... Закрываю глаза и вижу его - высокий, чернобровый, с тонкими чертами лица...А как шла к нему парадная форма курсанта Харьковского авиационного института!

В мой любимый день - день святого Валентина мой милый Саша сделал мне предложение выйти за него замуж. Я никогда не забуду его задорный крик, который эхом пронесся среди общаговских высоток: «Я люблю тебя!», и как выбежала я ему навстречу в оранжевом халате и в тапочках на босу ногу. Я обнимала любимого, смотрела в карие глаза, грела руки, не замечая, что набрала полные тапки снега. Бывают ли люди счастливее нас?! В тот же миг я поняла, что мы будем вместе навсегда...

Любовь останавливает время. Все это было слишком красиво, чтобы навсегда оставаться правдой.

...В тот же вечер мы грелись в комнате, кипятили чай, было по-домашнему уютно в моей маленькой комнатушке. Тогда Саша надел мне на руку кольцо с бриллиантом. Конечно, мой бриллиант не был шикарным, увесистым камнем. Мое будущее обручальное колечко было маленькое и тоненькое с крошечным кристаллом, ярким, как звездочка и дарящим надежду на счастливое будущее и бесконечное счастье...

Я пишу мало, потому что вспоминаю, потому что плачу, потому что это было невыносимо больно. Это пережито и выстрадано. Моя боль - это обрывки сна, а не рассказ об украшении.

***

Что было потом? Свадьбу назначили на июль... Все невесты красивы и я была не исключением в своем ослепительно белом платье с горящими от счастья глазами. Любимый носил меня на руках! Это все прошло как в тумане...Гости, терпкий вкус «Аморетто», громкие крики «Горько!», сладкие поцелуи любимого, воздушное платье и наряженный белый «Опель». Нам желали долгой жизни и много детей. Хвалили, какая мы красивая пара, и что все у нас в жизни есть для счастья!

Сразу же после свадьбы мы решили начать новую самостоятельную жизнь. Жить мы тогда временно переехали к свекрови, в Донецкую область. Собирались годик поработать на шахте в то безденежное, безработное время, а потом, встав немного на ноги, искать себя по призванию.

В один из обычных дней, когда мы были уже мужем и женой, мой любимый собирался на работу. Будничным ранним утром я, как всегда, сонная провожала его до дверей, и каждый день капризно говорила: «Ну, когда мы уедем жить в Харьков, это не дело, что ты, закончив авиационный, работаешь на шахте». И каждый раз он отвечал: «Скоро, любимая, скоро... Потерпи еще немного».

В жизни было много планов, хотелось так много успеть, до тех пор, пока дневную тишину не разорвал телефонный звонок: «Авария! Взрыв на шахте!». Так стучится в дом беда, ей все равно, что месяц назад здесь шумела свадьба.

Не знаю, как выбежала из дому... Помню, мимо меня неслись по улицам машины скорой помощи. На железнодорожном переезде гудели тепловозы, я пыталась поймать попутку - автобусы не останавливаясь, уносились прочь - все спешили на шахту... Меня подобрал какой-то аварийный автобус. Был жаркий август, и возле управления шахты сидели убитые горем люди. И спасатели выносили приговор... Каждый ждал и молился, каждый просил и отчаивался. Среди таких же обездоленных находилась и я. Моего мужа не было нигде, и хотя еще оставалась слабенькая надежда, казалось, слилось в одно: жара, отчаяние, слезы, надежда, молитвы...Бесконечное ожидание длилось 7 часов. Мне казалось, так прошла целая жизнь. Крики, августовская жара, где теряли сознания все, кто ждал, все, кто потерял любимых людей...Это было 12 лет назад.

И вот из забоя вынесли новую партию обожженных тел. Сказали опознавать близких... На одном из тех, кто стал уже телом... я увидела такое же обручальное кольцо. Как у меня...Но мы же должны быть вместе... Я одела на другую кисть свое кольцо и долго целовала обожженные руки...

Жизнь остановилась в миг. То, что берегла моя душа исчезло вмиг. Я не помню тех дней, я потеряла сознание от собственного крика и пришла в себя после 9 дней после похорон мужа.

***

И что случилось, я не знаю,
И отчего кружится голова.
И ни к чему теперь рыдаю,
И ни к чему теперь слова.
Ушёл ты в ночь и больше не вернёшься.
И уж ничем нельзя помочь.
Ушёл на век, ты больше не проснёшься,
Твоя душа умчалась прочь.
Украла смерть и жизнь и радость.
Украла всё, что только можно.
Украла всё, осталась гадость,
Любовь украсть ей невозможно.
Прости за то, что не сказала,
Что я люблю, когда был жив.
Ну вот, прости, я опоздала.
Теперь уж всё, случился взрыв.

Я ношу на безымянном пальце правой руки два обручальных кольца. Я живу за себя и за него. Я хотела умереть, но осталась жить.

Со временем жизнь вошла в свое русло: я закончила еще один университет, нашла хорошую работу, у меня есть славные друзья и я живу так, чтобы Ты мог гордиться мной. Я живу. Но в жизни моей не было дня, когда бы я не подняла взгляд к небесам и не сказала: «Ты же слышишь меня, любимый... Я живу, я стараюсь, существуешь только ты!».

Если вам плохо, не бойтесь, обращаться за помощью! Сейчас во мне почти не осталось боли, только любовь. Любовь никогда и никуда не уходит, она остается с нами. Если вы любите, так любите до конца. Я верю в то, что в действительности человек не умирает. Смерть - это просто переселение из одной жизни в другую. Это разлука на недолгое время.

***

...Стал сниться после похорон. Снился четко через день, потом был перерыв, сейчас снова приходит во снах...

Сны разные, но каждый раз говорит мне: "Ну, вот я! Живой!".

Разговариваем, спрашиваю: "Кого же мы тогда хоронили? Что это было?" А он раздражается и снова повторяет: "Вот он я!"

И, действительно, понимаю: вот он, все хорошо!

Во сне мы все пытаемся выяснить, кто же пустил слух о его смерти...
Именно слух, ведь не может любовь отобрать тех, кто смысл нашей жизни. Навсегда черный цвет стал частью моей одежды, это стало заслоном для одних и протестом для других. Что я не смирилась, я жду и буду жить за двоих, не смотря ни на что.

 

ДЕЖАВЮ.
Я выхожу из автобуса, ты встречаешь меня на автовокзале, я ещё издалека узнал тебя, а ты меня
увидела ещё тогда, когда я выходил из автобуса. Мы приближаемся друг к другу, и с минуту просто
стоим и смотрим друг на друга, а потом страстно начинаем целоваться у всех прохожих на виду.

Мы встречаемся на вокзале. Ты увидев меня убегаешь. Я бросаюсь за тобой, но ты в толпе пропадаешь
из виду. Я метаюсь из одного места в другое, у всех спрашивая, не видели ли они тебя. Так бегаю, бегаю...
И вот уже отчаявшись и уставший решил отдохнуть на лавке. Шёл никого не замечая, расстроенный,
но увидел на лавке тебя, плачущую, даже рыдающую. У меня снова выросли крылья, я подошёл к тебе
тихо и незаметно, положил нежно руку на плечо. Ты ко мне развернулась и убрала руки с лица. Ты была
в этот миг такая беззащитная и такая прекрасная. Твои зелёные глаза были мокрыми от слёз, припухшие
губы такими соблазнительными. Ты увидела меня и слеза скатилась по твоей щеке. Я начал спрашивать,
что случилось и почему ты убежала. Ты по - тихоньку плакала, а я весь светился от счастья, что нашёл
тебя и нахожусь рядом с тобою. Ты сказала мне, что убежала от того, что когда увидела меня, то наконец
поняла, что любишь больше всего на свете, что я самое дорогое, что у тебя есть. И ты самая счастливая
на свете и плачешь от счастья. А дальше мы с тобою целуемся очень долго , нежно и страстно.

Я приезжаю к тебе в город, но ты этого не знаешь. Вышло так, что мы поссорились. И ты подумала, что мы
расстались раз и навсегда и уже никогда не будем вместе. Тебе очень плохо, всё время плачешь и ничего
не хочешь. Я об этом узнаю и решаю немедленно ехать к тебе. Я приезжаю и иду к тебе. Вот твой дом,
захожу в подьезд и подхожу к квартире, звоню. Открываешь дверь ты, вся заплаканная и грустная. При
виде меня падаешь в обморок. Я подхватываю тебя на руки и отношу в твою комнату, ложу на кровать.
Ты спишь несколько часов а я всё это время сижу рядом с тобою и любуюсь твоим видом. Наконец ты
просыпаешься и едва открыв глаза и увидев меня крепко крепко обнимаешь и прижимаешься ко мне
всем телом. Обнимаешь меня так, как - будто я собираюсь уходить, а ты этого не хочешь. Но я
никуда не ухожу, я к тебе приехал и шепчешь мне на ухо как заклинание : "Я тебя никуда не отпущу,
никуда и никогда".

 

Наконец таки я всё прочла!

[b]Регана,[/b] сколько преключений мы переживём ещё с героями твоих историй:rolleyes, и не просто переживём, а чётко себя ощутим ими. Продолжение скоро ожидается?:derisive

[b]Chertenok,[/b] :cry2 опять смерть, когда же она нас в покое оставит, а сейчас ещё эта война... Действительно рассказ зацепил, окончание вообще супер!

[b]FANRock,[/b] блин, вот это чувства!:blush У тебя хорошая фантазия, только ты к сожалению редко пишешь.:dirol
________________

Я тож скоро своё выложу.

 

[b]FANRock,[/b] но всё равно красиво.
__________________________________
Мои рассказ, пока только начало. Не знаю как назвать. Рабочее название: [b]"Не для неё"[/b]. В будущем возможно поменяю.

[b][u]Глава 1[/u][/b]

Эйя сиделав полутёмной комнате и вспоминала счастливые моменты своей жизни. Она теперь часто вспоминает. Времени много. Правда иногда эти воспоминания прерывает Такиро, её приёмный сын. Но она не сердится. Как можно сердится на любимого сынишку? Это всё, что осталось от него, Маро. Он давно пропал, исчез, испарился. Никто не знает о его судьбе. Но даже если бы он был, она всё равно любила бы Такиро. Она вообще любит детей. Они такие хорошенькие, нежные, добрые, ласковые. Всегда смотрят на тебя беззаботным, ясным взглядом и машут в ответ на твоё приветствие своей крошечной ручонкой. А когда дотрагиваешься пальчиком до их маленького носика, то они начинают улыбаться, будто им щекотно. Чудные создания, естественные, живые, не на что не похожие и ни с чем не сравнимые маленькие дети.
Такиро тоже маленький, но пока. Он скоро вырастет большой большой и будет похож на папу Маро: будет таким же сильным, смелым и красивым. Хотя он и сейчас красив: какрие глаза, как у Маро, милая улыбка и немного торчащие уши. Да и строение лица похоже. Он всё равно будет другим. И Эйя это чувствует, знает. Маро был какое-то время избалован, высокомерен и эгоистичен. Он смотрел на всех злобным взглядом и лишь только когда он спал можно было разглядеть его прекрасное лицо. Но потом всё переменилось! Взгляд стал весёлым, заботливым, милым, а эгоистичность и избалованность заменились добродушием и жизнелюбием. Его никогда не спрашивали, что послужило причиной его изменений, потому что он вновь начинал злиться и нервничать. Возможно это был секрет, который нельзя было выдавать. Он просто дальше жил и радовался жизни. Эйя полюбила его ещё тогда, когда он был другим. Она принимала его таким, какой он был. Ей, конечно, было обидно, что он эгоистично ко всем относится, но сердцу не прикажешь! А если попробуешь, то оно ответит мучительной болью. А она её мучила, не давала спать… Чтобы унять эту боль, Эйя ночью лазила в окно, в спальню к Маро, тихо подходила к кровати и любовалась им. Даже когда он изменился и стал её замечать, она не переставала к нему ходить. Ей нравилось наблюдать, как он спит, особенно когда во время сна он смешно почесывает ногу или голову.
А однажды он долго не мог заснуть и лежал с закрытыми глазами. Вдруг послышался шорох. Он подумал, что деревья за окном шумят от ветра. Но он и не мог предположить даже, что по ночам к нему ходит Эйя. Она как обычно кралась к кровати, тихонько села на стул и только хотела погладить его волосы, как он открыл глаза. Она сначала не поняла, что произошло. Он молчал. Она тоже.
- А ты чего не спишь? – неожиданно спросил он, даже не подумав узнать, что делает Эйя в его комнате.
- Да… Как-то… не хочется… - прошептала она.
- А ты знаешь, что такое жизнь? – почему то спросил Маро.
- Что?
И он, двенадцатилетний мальчик, начал ей рассказывать о жизни. Что он мог знать?! Но Маро так живо говорил свои выдумки, мысли, идеи, что казалось он бывалый старик. Она молча кивала и пыталась запомнить всё, что он говорил. Потом, когда уже начало светать и в комнату пробился луч света, он уснул, а она, через окно, ушла домой.
С тех пор они стали друзьями. Ходили друг к другу в гости, веселились, рассказывали разные истории, делились советами. Она любила печь пироги и заваривать для него необыкновенно вкусный чай, а он в свою очередь приносил варенье и свежие ягоды, которые умудрялся доставать где-то даже зимой. Они садились вместе за круглый стол на крытой веранде и начинали чаепитие, при этом всегда наблюдая за птицами, что сидели на кормушке, приделанной снаружи веранды. А потом они начинали разговаривать. И так удивительно: они всегда находили темы для разговоров. Им не было скучно никогда, и они всегда с нетерпением ждали встречи.
Время летело. Они взрослели, менялись, но не переставали быть друзьями, они очень ценили дружбу. Это было для них всё!
Однажды Эйя уехала к бабушке в город, и Маро очень скучал. Но Эйя скучала гораздо больше. Она любила его и радовалась каждой минуте проведённой с ним. Он ждал её. Она последнее время часто ездила к бабушке и он всегда скучал и ждал её приезда, как какого-то чуда. Но в этот раз ему не терпелось её увидеть. Во-первых, скоро было её день рождения, а во-вторых, ему надо было ей кое-что сказать.

 

[b]Регана,[/b] это хорошо, что ты вернулась. Скучно без тебя!
А по поводу рассказа я сама сомневаюсь в окончании. Будем изменять, дополнять, дописывать:derisive

 

[b]Регана,[/b] жалко, конечно:sad, но ты всё равно когда-нибудь напишешь!:happy

А вот и продолжение. Кому интересно, читайте.

[b][u]Глава 2[/u][/b]

Сегодня Маро улыбался ещё больше чем обычно: Эйя должна была приехать через несколько минут. Он готовился: принёс варенье, ягоды и даже испёк пирог. А вот с чаем пришлось подождать – он не мог заваривать его так как она. С улицы послушался шум, шаги… "Она приехала!" – пронеслось в его голове. Он побежал к лестнице: надо было открыть дверь.
Он повернул спешно ручку, чувствуя как в голове что-то стучит. Эйя! Она стояла и улыбалась. Он обнял её:
- Как хорошо, что ты вернулась! – крепко прижимал её Маро и чувствовал, как её тёплые руки обхватили его. Он вдруг заплакал. Ему почему то казалось, что он её не видел много лет, она повзрослела, выросла вроде, стала какой-то другой.
- Ты варенье принёс? – весело спросила она, достав носовой платочек и вытирая ему слёзы, как маленькому ребёнку.
- Конечно! Пошли скорее на веранду! – сказал он дрожащим от радости голосом и взял её за руку, провожая к столу.
- Боже! Какой чудный пирог! – восхищённо произнесла она. – Ты его сам приготовил?
Он кивнул.
- Только чай не заварил…
- Сейчас, сейчас!- заметалась она и забежала в дом.
Через несколько минут они уже пили чай с пирогом, который оказался вкусным, болтали, смеялись и просто смотрели друг на друга.
- А пошли в сад! – сказал Маро.
- Пошли! На любимую скамейку!
- Ага! – подмигнул он.
Сад, пахнущий чветами и фруктами, показался Эйе сегодня очень красивым, лучше, чем прежде. Они быстро добрались до скамьи. Сейчас была тень: огромный дуб хорошо закрывал солнце.
Маро не знал как начать, он ещё не сказал того, что хотел. Не мог! Боялся и смущался!
- Я влюбился! – выдохнул он. Сердце Эйи застучало сильно-сильно и казалось выпрыгнет. Руки стали неметь, мышцы лица напряглись, глаза устремились в ствол дуба.
- Что? – чуть слышно, пересиливая ком, образовавшийся в горле, произнесла она.
- Влюбился! – медленно, запинаясь, произнёс он.
Эйя не знала куда себя деть. "Это я! Я! Да?" – неслись мысли в её голове. Она засмущалась, на щеках появился лёгкий румянец, сердце всё ещё бешено колотилось.
- А кто она? – спросила Эйя и сама же мысленно ответила "Ты!"
- Лира… - ответил он после минутного молчания.
Сердце упало, румянец исчез, голова закружилась, а тело налилось свинцовой тяжестью. Ей хотелось убежать, раствориться, умереть, что угодно, чтобы не слышать этого. Лира! Она ненавидела её. Она конечно никому зла не желала, но ей не хотелось с ней пересекаться. Но приходилось… Как минимум один раз в год и как максимум раз в неделю. Они родились в один день и их родители любили устраивать общий день рождения. Она не очень любила эти дни, потому что ей вместе с Лирой, с этой капризной и бездумной девушкой, приходилось получать поздравления и подарки, встречать гостей, весь день корчить улыбку на лице. Лишь Маро мог отвлечь её. Но теперь… Всё разрушилось!!! Вот так, просто! В один миг! Если бы он знал, что она его любит, он бы не сказал сразу в лоб эту новость. Но он не знал… А она сидела не двигаясь… К глазам подступали слёзы, она их еле сдерживала. А он говорил ей о Лире, о влюблённости, а она не слушала, молчала… Потом вдруг вскочила и побежала, крича ему на ходу:
- Я вспомнила… Мне надо… Идти…
Он побежал за ней.
- Подожди! Ты куда?
Но она даже не повернулась. Бежала быстро-быстро, и он не смог её догнать.
Она не помнила, как оказалась в чулане на старом, с торчащими во все стороны пружинами, диване. Из окна бил приглушённый свет и падал на заплаканное лицо Эйи.
"Лира! Она мне жизнь испортила! Она его забрала! Она же его не любит и не полюбит! Она, она, она… Она, дура! А он? Что? Не видит? Он не замечает меня!"- говорила она тихим, хриплым голосом и вздрагивала. Ей казалось её пробивает жар. Она резко взяла вазочку с засохшими цветами, что лежала на диване в её ногах, и разбила об пол.
"Нет! Нет! Он пошутил! Он разыгрывает меня!" – она билась в истерике, слёзы ручьём текли и могли устроить потоп.
"Хорошо! Хорошо! Что он ничего не знает! Хорошо!" – она взяла стакан с полки и тоже разбила об пол.
"Я не железная!" – стучало у неё в голове. – "Не каменная! Живая! Живая!"

 

Угораю над последней фразой *LOL*

 

Ну это я черновик выложил, все еще поменяю, нет, ВООБЩЕ все.
Начало позитивное, потом будет непозитивно, потом ОЧЕНЬ непозитивно, потом опять позитивно:p

 

Ну... ты сказала что у меня "хорошее" начала, я хочу еще лучше.
Поэтому я рассказ напишу, потом ЖОСКО все поисправляю, и выложу^^

Хочется устроить контраст между настроениями девушки.

 

[b]Ice Tiger[/b], ты абсолютно ничего не портишь и неиспортил бы даже если рассказ был бы плох. Но рассказ хорош, очень хорош. То есть начало хорошее. Очень хочется увидеть продолжение. У меня так от него поднялось настроение!:rolleyes Даже последние строки (про ресницы) мне не показались смешными. В общем твори дальше! И успехов!:derisive

[b]Регана[/b], не в токио хотел эта девушка случайно подпевает? Я бы тоже поржала сначала, если это так. Но на самом деле рассказ правда проникновенный. Я думаю, нет - уверена: либо на фиг забудешь про человека на фото, либо будешь ему мужем/женой. Это при учёте того, что ты здравомыслящий человек.
А на счёт автора: все мы уникальны, даже, грубо говоря, пьяница под забором.

 

[b]Регана[/b], я имела ввиду, что все люди могут сделать такое, что другие будут восхищаться. Если опять взять того же пьяницу, то он тоже смог бы, но не хочет. И я говорила не конкретно про тебя, а именно про уникальность. На счёт того, что пишется. Не всегда для стёба, для раздумий в первую очередь. Ну это если произведение хорошее. А если связки никакой нет, то вообще неизвестно для чего врямя тратится.
Человек реальный? Если девушка, может Максим или Рианна?

 

Так это девушка или мужчина? Из мужчин может Джаред Лето... А... Беннингтон? Из девушек может Ферджи, Аврил... даж не знаю. А почему это поклонницы голову оторвать могут? Какаое право имеют. Пусть свою голову на плечах носят. Мне кажется пусть кумиры остаются идеалами, хотя бы для того, чтобы хотябы так идеалы существовали, а "сходить с ума" лучше по людям, что ближе. Правда в жизни всякое бывает.

 

В общем, рассказу этому полгода. Но я не думаю, что все его видели, так что выложу. Править ничего не стала, все это мое воображение тогда.

[b]Неожиданность[/b]

Ты смотришь на нее с экрана. Такой стильный, неотразимый, уверенный в себе. Улыбаешься именно ей своей знаменитой улыбкой. Только ради нее чуть щуришь эти замечательные яркие глаза. Ты знаешь. Знаешь, что именно тебе она отдала свое сердце. Продала свою душу. И доверила свою жизнь.

Я вздохнула в тон своим мыслям. Это всегда страшно – осознавать правду. Особенно если она гола. Не прикрыта легкой завесой лжи, позволяющей еще немного недоговаривать самой себе. А я не могла позволить себе такую роскошь. Слишком далеко все зашло. Когда погибли родители, младшая сестренка замкнулась в себе. Не выходила из комнаты сутками. Ела по моему приказу. Вытащить ее из этой скорлупы стало для меня навязчивой идеей. Я старалась. Потратила на нее кучу денег. Кино, клубы, салоны… Все бесполезно. Пока подруга не вытащила ее на концерт известной в узких кругах группы.

В три часа ночи сестренка вернулась домой. Сияющая от счастья. Она схватила меня за руки: «Тоська, я влюбилась!» Невероятно! Неужели все-таки нашлась возможность вернуть малышке ее нормальную жизнь? Я засмеялась от счастья. А сестра продолжала: «Ты не поверишь, он самый лучший парень на свете! Он музыкант! Популярный человек! И он обратил на меня внимание. Тося, такой шанс раз в жизни выпадает. Я хочу, чтобы мы были вместе». Вместе! Да ради счастья моей сестренки я готова была его приворожить. Лишь бы не вернулось прошлое, где она тихо деградировала в своей комнате, неделями одетая в одну и туже одежду.

Назавтра я наблюдала, как она носится по квартире, готовясь к свиданию с «любимым Масиком», как она его называла. Лихорадочно искала сексуальное нижнее белье. Перерывала кучу платьев в поисках самого короткого. Мерила шпильки от сапогов, выбирая самую длинную. Я шутливо поинтересовалась: «Хочешь соблазнить его? На первом свидании?» Вдруг она обернулась, и я заметила в ее глазах неприкрытую злость. Злость и… грусть. А затем – ярость. Она закричала: «Не лезь не в свое дело!» «Что с тобой, малыш?» «Не называй меня так!»

Это было очень странно. От чего такие эмоции? От простого вопроса? Может, рановато сестренке нестись на свидание с этим Масиком? Позже я поняла, что сестра была уже вся на нервах. Слишком боялась, что я что-либо узнаю. Или запрещу ей уходить. Поэтому она сменила тактику. «Прости меня, Тоська», - виновато сказала она. – «Я прямо извелась вся, так хочется показаться ему самой красивой». «Дура ты» Я начала успокаиваться. «Красивее тебя девчонки нет на свете!» «Для тебя, Тося, только для тебя. А я хочу нравиться парням» «Для этого необязательно надевать платье покороче да сапоги повыше» - неодобрительно заметила я. Сестренка засмеялась: «Считай это моим капризом» И унеслась на свидание.

Наутро я налетела на нее, как тайфун. «Где вы шлялись? Тебя до утра не было, и телефон не отвечал». Сестра молча слушала мои вопли, не пытаясь себя защитить. А потом мечтательно протянула: «Я забыла про время. Когда ты рядом с таким парнем, можно забыть обо всем на свете» «Но не о родной же сестре!» Мой вопль отчаяния она пропустила мимо ушей.

***

С тех пор на ее компе появилась эта заставка. Улыбающийся ты. Для тебя она была готова на все. Так любила. Первая любовь. Последняя любовь.

Сестра совершенно забыла обо мне. Прилетала домой, переодевалась, хватала деньги и летела в город, за тобой, своей любовью. Масик. Я не знала, да и не знаю твоего имени. Пусть будет Масик. Мой соперник в битве за сердце и душу сестренки. Она совершенно растворилась в тебе. Не жила, не гуляла, не дышала без тебя. Я успокаивала себя. Говорила: «Все обойдется, пусть малышка погуляет, развеется». Так легко, оказывается, себя обмануть. Просто тихо нашептать самой себе на ушко милые, но лживые слова. И убедить себя, что почти в них веришь. Почти.

Через месяц меня вызвал к себе директор школы, где она училась. «Антонина, нам надо серьезно поговорить». Голос журчал ручейком. Милый дядя Вадик. Он остался нашим единственным родственником. И любил малышку, как своего собственного ребенка.

Он провел меня в свой кабинет. Теперь голос был предельно серьезен. Резал напряженные нервы, как нож – масло. «Что творится с девочкой, Антонина? Что произошло за этот месяц?» Я рассказала ему про Масика. Он закурил: «Дело дрянь» «Что с ней случилось?» Я была в шоке, ведь дядя никогда до этого не курил при нас!

В ответ дядя рассказал занимательную историю. Оказалось, малышка ходила в школу через раз на раз. Но этого было ей мало. Она стала огрызаться на учителей, могла забиться в истерике посредине урока, ей часто становилось плохо. «Я подозреваю худшее, Антонина. Она принимает наркотики. Причем не марихуану. Потяжелее»

Голос теперь просто давил на черепную коробку своим тембром, заставляя мелкие сосуды лопаться изнутри. Наркоманка? Моя сестра – наркоманка? Эта малышка-то? Господи. Господи. Господи. Надо немного успокоиться. Я не была настолько слепой, чтобы не видеть возможность этого исхода. Да, она вела себя в последнее время странно. Да, она меняла свои пристрастия ежеминутно. Да, она могла быть наркоманкой. Все. Самое страшное позади. Я это признала.

А, голос? Голос теперь просто звенел от напряжения, пытаясь-таки забраться в мою голову и самому озвучить мои мысли. «Тебе плохо? Антонина?»

Плохо? Мне? Плохо, когда ты искренне не понимаешь правды, носишь розовые очки да жалуешься при этом на ужасное состояние. Мне действительно стало легче. Проблема разрешима. Главное, что проблема разрешима.

«Я поговорю с ней. Если все так плохо, как ты обрисовал, отправлю в специальную клинику. Она должна понять» Должна.

***

«Ничего я тебе не должна! Ничего! Оставь меня в покое! Брось! Я не хочу… Я не стану…» Сестра захлебывалась рыданиями, сжавшись в маленький комочек, будто пытаясь таким образом уменьшить свои проблемы. Я сидела рядом с ней, пытаясь собрать свои мысли воедино. Итак. Сестра воровала у меня крупные суммы денег. Это раз. Для Масика. Это два. Она беременна. Это три. И она наркоманка. Это уже послесловие. Давить на малыша и не пришлось. Она сама разрыдалась и выложила поток информации. Не сказать бы, что я не ждала этого. Я была готова к самому худшему. А его я так и не услышала.

«Малышка, теперь ты отправишься в клинику. Там о тебе позаботятся» «Мне это не нужно!» «Шшшш» Я взяла ее руки в свои. «Ты не понимаешь всю серьезность своих заявлений. Тебе надо побыть одной и подумать. Просто подумать о дальнейшем жизненном пути. Я не давлю, но тебе это необходимо. Хорошо?» Она задумалась, а потом застенчиво кивнула.

Клиника оказалась идеальным местом для беременной наркоманки, нуждающейся в раздумьях. Все по высшему разряду. Охрана вымуштрована до крайности. Я дала четкие указания. Пускать и выпускать только меня и медсестру с врачом. Более никак. Сестра судорожно вздохнула, а затем тихо прошептала: «Я не знаю…» Более я от нее ничего не добилась.

Через неделю строгий женский голос в моем мобильнике умолял меня приехать. «С ней случилась беда. Срочно приезжайте» На месте я узнала, что малышка сумела сбежать. Как? На этот вопрос ответил мнущийся молодой охранник. Он признался, что девушка сумела сбежать от него во время прохода на процедуры. Я послушала его. И уволила без раздумий. Целый день я с друзьями рыскала по городу, пытаясь найти ее или Масика. Бесполезно. Вечером я была вынуждены вернуться домой. Быстро войдя в холл, я натолкнулась на неожиданную преграду. Выругавшись, я подняла голову. Затем потеряла сознание. Ибо помешавшим мне предметом оказалось тело моей сестры, висевшее на люстре.

***

Лихорадочно роясь в ящиках с ее одеждой, я словно выключила мозги и включила подсознание. Прошла неделя с ее похорон, а я не знала причину ее самоубийства. Должно же быть что-то такое, из-за чего она ушла из клиники. Повеситься и там могла бы! А! Мои пальцы нащупали тонкий плоский предмет и потянули на себя. Как я и думала, это был дневник. Я села на пол и открыла наугад.

«Сегодня самый счастливый день в моей жизни! Па и Ма взяли нас с Тосей на настоящий карнавал! Ух. Я просто не могла оторваться от наблюдения за дамами в красивых платьях и джентльменами, танцующими с ними вальсы. Тоня смеется над моим мечтательным выражением лица. А я так хочу тоже закружиться по натертому паркету с молодым человеком!»

Было. Я так и не смогла поверить в волшебство той ночи. Одинокая слезинка скатилась по щеке. Я смахнула ее и принялась смотреть дневник далее. Странно… Далее страницы пусты, словно сестра не хотела более писать. Вдруг я наткнулась на исписанные неровным почерком страницы. Я начала читать.

«Мне так плохо. Сегодня папа захотел поговорить со мной в своем кабинете. Я никогда не видела его таким. Кричал про каких-то извращенцев, хотящих увести меня из-под его носа. Милый Папа! О чем он? Что такое? Он прогнал меня криками. Но я не обижаюсь. Он действительно очень плохо себя чувствует».

Странно. У малыша были поклонники даже в раннем детстве. Всегда находились красивые дяди с искренним желанием потрепать щечку молодой малышки. Но никогда это не вызвало в отце бурных эмоций. Что за напасть? Я пролистнула несколько страниц и внезапно наткнулась на послание, написанное странным почерком. Видно было, что рука дрожала и человек, писавший это, сильно плакал.

«Я не знаю, почему так произошло. Я не хотела! Я думала…. Отец…. Сказал, что выгонит меня…. Молчать…. Мама умрет, если…. Я не могу так!»

На страницу, омытую слезами маленькой девочки, теперь падали мои слезы. Я поняла. Боже! Теперь все понятно. Но как, как отец мог допустить такое? Как можно было насиловать собственного ребенка? Ревновать его? Вот почему он не отпускал ее в лицей до последнего. Я плакала. Я не знала, что и думать по этому поводу. Семья, где еще вчера были логические отношения, сегодня рассыпалась на глазах. Но сестра не сдалась даже после всего этого! Что случилось с ней еще такого ужасного? Мне нужны были сведения про Масика. И я продолжила чтение.

Казалось, более ничего шокировать меня не могло. Я спокойно читала про то, как она отдалась Масику в первый же вечер. Как он пересадил ее с марихуаны на кокаин. Как отдавал своим друзьям потехи ради. Дневник был наполнен противоречивыми эмоциями. Она и любила, и ненавидела его. Но одно я точно усвоила. Она шла на это добровольно. Не было изнасилований. Но этого и не требовалось. Расскажи она мне все как есть, я бы помогла бы ей освободиться от груза вины, вбитого в ее голову папашей. Но она искала выход в сексе и наркотиках. Последняя страница была написана за несколько минут до ее смерти. Я прочитала ее. Молча усвоила ту информацию, что сестра хотела до меня донести. Закрыла дневник и вышла.

***

Масик. Он сидел передо мной, молодой, нахальный. Курил сигареты и лениво щурился. «Быстро вы меня нашли». Я усмехнулась. «А ты думал уехать?» «Нет» Он покачал головой. «Я выполнил то, ради чего сюда приехал» «Что? Довел сестру до могилы? Ты думал этим восстановить тотальную справедливость? Или просто хотел поиграть с малышом, посмотреть на ее реакцию?» «Я не играл» Он опять отверг мои слова. Затянулся. «Я действительно не знаю, твой ли я брат или нет. Мамаша с многими путалась. Но чего всегда хотела, так это денег. Срубить с твоего отца» «Срубила?» «Нет. Твой папашка, пользуясь своими связями, отправил ее в тюрьму. Она там и умерла. А я по детдомам мыкался. Без угла. Приятно, думаешь?» «Нет. Но при чем здесь были мы?»

Реакция была мгновенной. Он вскочил на ноги и заорал: «За что умерла моя мать? Да, проститутка, да, денег срубить хотела. Но сажать, убивать-то зачем? Я сиротой вырос, сестра умерла в детдоме! За что?»

Я не знала ответа. Да и не хотела знать. Ситуация запуталась в гордиев узел, что разрубила смерть малышки. Жаль. Действительно жаль. Я глянула на него и вышла из комнаты.

Не беременность и не наркотики убили мою сестру. Это сделал Масик своим признанием, что он ее брат. Ее сердце не смогло выдержать такого.

Я вдохнула свежий воздух полной грудью. «Антонина?» Это подошел дядя Вадик. Голос был серьезен как никогда. «Что написать на его могиле?» Я внезапно для себя самой рассмеялась. Знала, что дядя не просто так это сказал. «Напиши так. Масик. Погибший за призрачную любовь»

 

[b]Ice Tiger[/b] Пробуй, почему нет. желаю удачки!

 

[b]Регана[/b], прочитала рассказ и задумалась.:unsure Интересный и очень печальный получился рассказ. Как раз в духе нашего времени. И это ужасно, что такое творится в семьях. Искренне жаль девчёнку, через что ей пришлось пройти. Сначала отец, потом брат... Да и жизнь этого Масика не назовёшь сахаром, ему тоже пришлось не сладко. Даже страшно представить, каким будет наше будущее...

 

Регана, конечно сами. Но не всегда получается так, как этого хочется...

Этот рассказ из дневов. Мне понравился, надеюсь и вас не оставит равнодушными...

Я умер почти 9 лет назад. Но я пишу вам не для того, чтобы рассказать как мне тут живется. Я пишу, чтоб рассказать вам свою историю. Историю моей большой любви. И еще хочу сказать, что любовь не умирает. Даже на том свете. Даже если её пытаются убить, даже если этого захотите вы. Любовь не умирает. Никогда. Мы познакомились 31 декабря. Я собирался встречать Новый год со своей третьей женой у своих старых друзей. Моя жизнь до её появления была настолько никчемной и ненужной, что очень часто я спрашивал себя : <Для чего я живу?> Работа? Да, мне нравилось чем я занимался. Семья? Я очень хотел иметь детей, но у меня их не было. Теперь я понимаю, что смысл моей жизни был - в ожидании этой встречи. Я не хочу описывать её. Вернее, я просто не смогу описать её, чтоб вы действительно поняли, какая она. Потому, что каждая буква, каждая строчка моего письма пропитана любовью к ней и за каждую ресничку, упавшую с её печальных глаз, за каждую слезинку я готов был отдать все. Итак, это было 31 декабря. Я сразу понял, что пропал. Если бы она пришла одна, я бы не постеснялся своей третьей супруги и подошел бы к ней в первую минуту нашей встречи. Но она была не одна. Рядом с ней был мой лучший друг. Знакомы они были всего пару недель, но из его уст я слышал о ней очень много интересного. И вот, теперь, я увидел её. Когда пробили куранты, и были произнесены тосты я подошел к окну. От моего дыхания окно запотело и я написал: <ЛЮБЛЮ>. Отошел подальше и надпись на глазах исчезла. Потом было опять застолье, тосты. К окну я вернулся через час. Я подышал на него и увидел надпись <ТВОЯ>. У меня подкосились ноги, на несколько секунд остановилось дыхание... Любовь приходит только раз. И это человек понимает сразу. Все, что было в моей жизни до это дня - была мишура, сон, бред. Очень много слов есть этому явлению. Но жизнь моя началась именно в тот новогодний вечер, потому что я понял, я увидел в её глазах, что этот день - тоже первый день в её жизни. Второго января мы переехали в гостиницу, и планировали купить свой маленький уголок. У нас вошло в привычку писать друг другу на окнах записки. Я писал ей <Ты - мой сон>. Она отвечала <Только не просыпайся!> Самые сокровенные желания мы оставляли на окнах в гостинице, в машине, у друзей дома. Мы были вместе ровно два месяца. Потом меня не стало.

Сейчас я прихожу к ней только когда она спит. Я сажусь к ней на кровать, я вдыхаю её запах. Я не могу плакать. Я не умею. Но я чувствую боль. Не физическую, а душевную. Все эти восемь лет она встречает Новый год одна. Она садится у окна, наливает в бокал шампанского и плачет. Еще я знаю, что она продолжает писать мне записки на окнах. Каждый день. Но я не могу их прочитать, потому что от моего дыхания окно не запотеет.

Прошлый новый год был необычным. Не хочу рассказывать вам секреты потусторонней жизни, но я заслужил одно желание. Я мечтал прочитать её последнюю надпись на стекле. И когда она заснула, я долго сидел у её кровати, я гладил её волосы, я целовал её руки... А потом подошел к окну. Я знал, что у меня получится, я знал, что смогу увидеть её послание - и я увидел. Она оставила для меня одно слово <ОТПУСТИ>

Этот Новый год будет последний, который она проведет в одиночестве. Я получил разрешение на свое последнее желание, в обмен на то, что я больше никогда не смогу к ней прийти и больше никогда её не увижу. В этот новогодний вечер, когда часы пробьют полночь, когда вокруг все будут веселиться и поздравлять друг друга, когда вся вселенная замрет в ожидании первого дыхания, первой секунды нового года, она нальет себе в бокал шампанского, пойдет к окну и увидит надпись <ОТПУСКАЮ>.

 

Ты ушёл яростно хлопнув дверью, сказав, что больше не любишь и я тебе не нужна. В твоих глазах было
столько презрения и злости, что я испугалась. Подумала, что ты меня ударишь. Но не только это я заметила в твоих глазах. В них были слёзы и боль. Но лучше бы ударил. Физическая боль ничто по сравнению с душевной. Прошло столько времени, а у меня в ушах до сих пор слышатся твои торопливые шаги. Мне тогда показалось, что ты бежал, боясь вернуться назад. Ты не смог простить мне мой обман. А я умирала каждый день. Эта боль и отчаянье не покидали меня ни на минуту, ни на секунду, даже на миг. Она росла, увеличивалась и давила на сердце. Открылась рана, которая кровоточила, её ничем нельзя было залечить, даже новой любовью. Может я однолюб? Всё может быть... Дни потеряли для меня счёт. Я не жила, а существовала. Рай превратился в ад. Мне было всё равно какой сегодня день, или какое время суток. Мои мысли были далеко от меня. Для меня время остановилось... Я даже не чувствовала голода. Пропал аппетит, я похудела, осунулась. Мои зелёные глаза потемнели от горя и слёз. Я стала похожа на привидение. На работу и с неё я ходила по инерции, как заяц, в которого вставили батарейку. Мне стало безразлично, как я выгляжу и в чём я одета. Я ушла в себя, замкнулась, как черепаха в своём панцире. Я перестала улыбаться, шутить. Не общалась с друзьями. Когда звонил телефон, я вся сжималась и закрывала уши. Мне не хотелось никого не видеть ни слышать. Я умирала... Медленно, мучительно... Все мои надежды и мечты были разбиты и разлетелись на мелкие кусочки. Боль не утихала ни на мгновенье. И тогда я приняла решение. Мне не стоит больше жить... Я не смогу быть счастлива с другим. И я умерла...

 

Мой. Прошу критики с вашей стороны.

(...Бриллиантовый револьвер...)
Я выстрелила в пустоту. Тень, тихонько всхлипнув, скользнула по стене и утонула в темном углу. Под ноги посыпались осколки зеркала. Я взяла один на память.
... Она шла босиком по мостовой в свадебном платье. Где-то проносились автомобили, навстречу несся поток невидящих людей.
"Стадо, бездумное бездушное стадо", - подумала она. Они ничего не знали. А ведь сегодня убили ее будущее - жениха, наследника престола. Она отомстила за его смерть. Отныне вечно одна. Даже собственная тень не может ее преследовать.

 

[b]Chertenok[/b] Ужасно, когда понимаешь, что твои надежды рушатся одна за одной. Но все же я говорила, говорю и буду говорить - все будет хорошо!!!;)

 

Марина, уверена, что у тебя получицца. У меня стихи первые тож были небольшими, потом прорвало... Желаю тебе удачи и творческих успехов. И ждём следующее твоё творение.:)

 

[b]Chertenok[/b] Спасибо, будем стараться)) И ты пиши, только хотелось бы чего-то светлого. Избавляйся от таких мыслей и станет легче дышать ;)
[b]LyS_Chelsea[/b] Премного благодарна за критику и мнение. Везде должна быть какая-то загадка, чтоб не застывали мозги ;)


Не совсем рассказ, но смысл есть, понравилось.

Пришло время Мастеру проверять своих учеников. Он позвал троих, взял белый лист бумаги, капнул на него чернила и спросил:
— Что вы видите?
Первый ответил: «Чёрное пятно». Второй: «Кляксу». Третий: «Чернила».
Монах заплакал и ушёл в свою келью. Позже ученики спросили:
— Почему вы плакали?
Монах сказал:
— Никто из вас не увидел белого листа.

 

МОИ СЛЁЗЫ...
Есть слёзы счастья, слёзы радости, слёзы печали, а есть слёзы отчаянья. Именно такие слёзы заливают
через край мою душу... Их поток неиссякаем, он никогда не прекращается... И пустота... Как же больно, что нельзя её ничем заполнить. Бессилие и понимание этого убивает, разрывает меня на части, не даёт спокойно жить дальше... Временами становится легче, но это только кажется. Легче уже никогда не станет. Чтобы я не делала, чем бы я не занималась, я всё время думаю о тебе, вспоминаю тебя. Как нам хорошо было вместе, вдвоём... Этого больше никогда не будет, этого просто не может быть... Потому, что ты умер, а с тобой умерла и я. Нет больше тебя и меня, нет больше нас... От этого опускаются руки, нет радости, нет счастья, нет любви... Никто и никогда не сможет тебя заменить. Потому, что это просто невозможно. Я всё ещё люблю тебя... Может быть, когда - нибудь, в будущей жизни мы с тобою встретимся... Вот тогда я никуда тебя не отпущу. Да ты и сам не захочешь уходить. Потому, что мы очень сильно любили друг друга, я люблю тебя сейчас, и ВСЕГДА буду любить только тебя одного... Любимый, если бы ты знал, КАК мне тебя не хватает! Эта реальность... А может это просто сон? Может меня тоже нет? Как бы мне хотелось, чтобы это было только сном, чтобы я проснулась, открыла глаза, а рядом ты, такой любящий, нежный, страстный, милый, родной и ... живой... Но этот сон будет продолжаться вечно... Ты смертный, я тоже, но наша любовь бессмертна. И она жива, она в моём маленьком сердце, она будет жить во мне до последнего дыхания. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ...

 

[b]LyS_Chelsea[/b], ну я постараюсь, если кто развеселит.Мож тада чё - нить повеселее напишецца...

 

Большая высокая лестница.Перила.Позолота.Далеко она тянулась высоко в небо,как будто из земли росли мраморные ступеньки.Банально,в центре города.А рядом проходили люди,не замечая очереди,что тянулась далеко в небо.Город просыпался,асфальт нагревался,и кто-то уже судорожно собирался на работу.Так мимолётно проносились автомобили-кто-то спешил на самолёт,у кого-то были срочные дела,а кто-то просто умирал в машине скорой помощи.А лестница стояла,и её уже потёртые,исцарапанные временем ступеньки поднимали и вновь поднимали ноги днём за днём...
Мы стояли в длинной веренице людей,которой казалось нет конца.Один мужчина стоял и хаотично погружал руки в карманы,надеясь найти там сотовый телефон,другая женщина кричала,что опаздывает на важное заседание...а я стоял и думал.Я давно уже сделал выводы и лишь наблюдал за остальными.Впереди я видел спину человека,которого почему-то в чём-то подозревал,но не мог понять в чём.Как будто я был кладовым детектором,наткнувшийся на слиток золота под землёй.

-Вы разве не понимаете,что я спешу на эту встречу?Вы разве не видите мне очень нужно!Я здесь уже два часа стою,а очередь так и не уменьшается!Что вообще здесь происходит?!

Он нервно сжимал свой чёрный дипломат,перебираясь с ноги на ногу.Важный вид,видно не из низшего общества.
-Да если я не успею,меня не повысят!Ещё этот чёртов телефон...Эй,бабка,слушай уступи место,мне правда очень нужно дойти до конца...
Старушка стояла,склонив голову,опираясь о перила.Молчание.
Женский голос.
-Да ты знаешь что там в конце?Ты не можешь спустится,бегаешь из стороны в сторону!Бабушке вон грубишь,да кто ты такой?!мы все здесь стоим не меньше тебя,мы все люди,мы все ждём.

В конце лестницы изредка загорался свет,иногда слышался гром.

Я стоял и наблюдал.

-Говорят кто дошёл до конца не возвращаются...-сипло произнёс парень,сидев на корточках,находясь на две ступеньки ниже меня,-зачем это тебе?

Мужчина был не в себе,он бранил всех подряд и не понимал,что делает.

Прошло уже достаточно времени.Очередь уменьшалась,по отношению к нам,но в конце она всё росла и росла...С уст новоприбывших слышались недоумения,потом восклики...Никто не знал,что ждёт его,никто не задавал вопросов "Зачем",может кто-то и догадывался,но многие жили привычной жизнью,веря в то,что когда всё закончится они вновь смогут вернуться к своим привычным действиям.

День сменяла ночь.Ночь исчезала,растворяясь в солнечном свете.

Время подходило к концу...

Медленно открылась дверь,до этого которая была заперта.Когда наконец пришла очередь пожилой женщины зайти в белую,сколоченную из досок дверь,то неожиданно,с бранными возгласами,чиновник с дипломатом оттолкнул её и забежал в открывшийся проход.Все с напряжением наконец стали наблюдать,что произойдёт.А я знал что будет.Знал это ещё за долго до того,как мы появились в этом странном месте.

И грянул гром.Как будто это был оглушительный взрыв,но всё вокруг было спокойно,ступеньки не дрожали под ногами.Многие по привычке закрыли голову руками,ожидая,что произойдёт.Кто-то закричал:"О,Боже... "

"О,Боже... ".Как это было кстати.Все стали вспоминать Бога тогда,когда они почуяли страх за свою жизнь.Как много людей думают о родителях лишь тогда.когда они им нужны.Многие просят Бога о помощи,и верят в него тогда,когда им это необходимо.

Уже прошло немного времени как исчезла в дверном проёме старушка.Народ волновался,напуганные действиями возле нас и этой странной двери.Я не сомневался в том,что нас озарит свет,сквозь деревянные щели,как и не сомневался в том.что будет после того,как я войду туда...Бросив взгляд вниз,туда,где был остальной мир,который вечно куда-то спешил,ехал,погружённые в свои проблемы,я увидел,что как будто нахожусь над большим муравейником.Каждый человек был похож на маленького муравья,который бежит на своих маленький лапках к себе в норку.

-Почему вы всё время молчите?-спросила меня женщина в очках,которая стояла за мной,-В моих спорах с этим наглым хамом с чемоданом вы даже не подали вида,всё время стоите и смотрите вниз!

Вдруг открылась дверь.Я должен был войти.

-Потому что мы уже мертвы.

Это всё что я обронил.Посмотрел в последний раз на всех тех,кто стоял уже достаточно времени на протёртом мраморе и вошёл,закрыв дверь,зная,что все опять испугаются после моего ухода...ведь будет снова шум.

Очень много душ прошло тогда со мною рядом,думающие что они на земле.Суд.Суд был жесток.Они так и не признали мой суицид,попытку отрешения.Я будучи находясь на той небесной лестнице знал,что так и произойдёт.А потом перед тем,как вынести приговор они сказали,что я унёс с собою жизнь другого.Я
не понимал кого до самого конца они имели в виду.А потом меня озарило.

Большая высокая лестница.Перила.Позолота.Далеко она тянулась высоко в небо,как будто из земли росли мраморные ступеньки.Банально,в центре города.А рядом проходили люди,не замечая очереди,что тянулась далеко в небо.Город просыпался,асфальт нагревался,и кто-то уже судорожно собирался на работу.Так
мимолётно проносились автомобили-кто-то спешил на самолёт,у кого-то были срочные дела,а кто-то просто умирал в машине скорой помощи.А лестница стояла,и её уже потёртые,исцарапанные временем ступеньки поднимали и вновь поднимали ноги днём за днём...А в конце этой лестницы стояла
женщина,оплакивавшего недавно смерть своего сына,который перезал себе вены из-за неудачной жизни.

 

Сумерки Стефании Майер
Любовная тематика в фантастике и фэнтези...



Стефани Майер
Сумерки


OCR Альдебаран
«Сумерки»: АСТ, Астрель; Москва; 2006
ISBN 5 17 035043 0, 5 271 13245 5
Оригинал: Stephenie Meyer, “Twilight”
Перевод: А. Ахмерова

Аннотация

Влюбиться в вампира…
Это страшно?
Это романтично…
Это прекрасно и мучительно…
Но это не может кончиться добром — особенно в вечном противостоянии вампирских кланов, где малейшее отличие от окружающих уже превращает вас во врага…


Он знает, что во мраке,
но свет обитает с Ним.
Пророк Даниил 2:22

ПРОЛОГ

Раньше я не думала всерьез о смерти, хотя за последние месяцы поводов было предостаточно. Даже когда подобные мысли приходили в голову, я и представить не могла, что все случится именно так.
Затаив дыхание, я смотрела через большой зал прямо в счастливые глаза ищейки.
Отдать свою жизнь за другого человека, а тем более любимого, вне всякого сомнения, стоит. Это даже благородно!
Я понимала, что именно приездом в Форкс подвергла свою жизнь опасности, но не жалела об этом, несмотря на леденящий душу страх.
Когда сбываются самые заветные мечты, следует ожидать, что рано или поздно судьба предъявит тебе счет.
Ищейка ласково улыбнулся и медленно подошел ко мне.

Глава первая
ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

В аэропорт мы с мамой приехали на машине с открытыми окнами. В Финиксе было плюс двадцать пять, в бескрайнем голубом небе — ни облачка. Прощаясь с Аризоной, я надела свою любимую блузку, белую с шитьем, но в руках несла теплую парку.
На северо востоке штата Вашингтон притаился маленький городок Форкс, где погода почти всегда пасмурная. Осадков там выпадает больше, чем на всей территории Соединенных Штатов. Из этого унылого, наводящего тоску города мама сбежала, прихватив меня, когда мне было всего несколько месяцев. До четырнадцати лет я каждое лето ездила в этот жуткий город, а потом взбунтовалась, и три последних лета мой отец Чарли брал меня на две недели в Калифорнию.
И вот я переезжаю в Форкс, причем по собственной воле. Решение далось мне нелегко, потому что этот городок я люто ненавидела.
Мне нравился Финикс с его ослепительно ярким солнцем, зноем, шумом и вечной неугомонностью.
— Белла, — позвала мама, и я догадалась, что она сейчас скажет. — Еще не поздно передумать, — в тысячу первый раз предложила она.
Мы с мамой очень похожи, только у нее короткие волосы, а у глаз морщинки — она часто улыбается. Я заглянула в ее большие, по детски чистые глаза, и сердце болезненно сжалось. Неужели я бросаю свою милую, любящую, недалекую маму? Конечно, теперь у нее есть Фил, который позаботится, чтобы счета были оплачены вовремя, холодильник не пустовал, и в машине хватало бензина, но все же…
— Хочу уехать, — твердо сказала я. Врать я всегда умела, а в последнее время так часто повторяла эти слова, что почти поверила в них сама.
— Передавай привет Чарли, — сдалась мама.
— Обязательно, — вздохнула я.
— Мы расстаемся ненадолго. Пожалуйста, не забывай, что можешь вернуться в любую минуту… Если что то случится, позвони, и я за тобой приеду.
— Ни о чем не беспокойся, — уверенно отозвалась я. — Все будет в порядке. Мама, я тебя люблю!
Рене храбрилась, но я чувствовала, что она не до конца откровенна. Потом она прижала меня к себе, мы поцеловались, и я пошла сдавать багаж.
Итак, впереди четырехчасовой перелет до Сиэтла, затем пересадка, еще час до Порт Анжелеса и, наконец, час езды на машине до Форкса. Летать мне нравилось, а вот целый час в машине с Чарли — это меня не радовало.
Нет, папа вел себя отлично и, казалось, искренне обрадовался, что я решила перебраться к нему. Он уже записал меня в школу и обещал подыскать машину. Проблема заключалась в том, что ни меня ни Чарли разговорчивыми не назовешь, да и обсуждать нам почти нечего. Вне всякого сомнения, мое решение уехать из Финикса немало его удивило: как мама, я не делала секрета из того, что ненавижу Форкс.
Порт Анжелес встретил меня проливным дождем. Впрочем, я восприняла ливень не как дурной знак, а скорее как что то неизбежное. С солнцем я уже попрощалась.
Папа приехал за мной на патрульной машине. Это тоже предвидела, ведь для всех жителей Форкса Чарли — шеф полиции Свон. Вот почему, несмотря а стесненность в средствах, я решила купить собственный автомобиль — не хотела разъезжать по городу на машине с мигалками. Мне кажется, именно патрульные машины создают пробки на улицах.
Спускаясь по трапу самолета, я поскользнулась упала прямо в объятия отца.
— Рад видеть тебя, Беллз, — промолвил он, осторожно опуская меня на землю. — Ты почти не изменилась. Как Рене?
— С мамой все в порядке. Я тоже рада встрече, папа. — Чарли я звала его только за глаза.
О чем же с ним разговаривать?
Багажа у меня было совсем немного. Аризонский гардероб для Вашингтона не подходил. Мы с мамой постарались купить побольше теплых вещей и потратили кучу денег, но того, что купили, явно не хватит.
— Я нашел тебе классную машину, и цена подходящая! — объявил отец, когда я устроилась на переднем сиденье и пристегнулась.
— Что за машина? — решила уточнить я. Почему то мне не понравился тон, которым он сказал «классную».
— Ну, вообще то это пикап, «шевроле».
— Где ты ее нашел?
— Помнишь Билли Блэка из Ла Пуш? — Ла Пуш — небольшая индейская резервация на побережье.
— Нет.
— Прошлым летом мы вместе ездили рыбачить, — подсказал Чарли. — А теперь он в инвалидном кресле и за руль уже не сядет, так что пикап отдает дешево.
Именно поэтому я не помнила Блэка. Мне всегда удавалось блокировать болезненные и ненужные воспоминания.
— И сколько пикапу лет?
По выражению лица Чарли я поняла, что этого вопроса он опасался.
— Ну, Билли вложил в мотор кучу денег, и работает он теперь как часы.
— Сколько лет пикапу? — Пусть Чарли не надеется, что я сдамся без боя!
— Билли купил его году эдак в 1984.
— Он купил его новым?
— Вообще то, нет. А год сборки… ну, конец пятидесятых — начало шестидесятых, — нехотя признал Чарли.

— Чар… Папа, я же не разбираюсь в машинах и, если что то сломается, починить не смогу. А на механика денег нет…
— Ради бога, Белла, тачка — просто зверь, таких больше не делают!
Что же, «зверь» звучит неплохо.
— И сколько Билли хочет за «зверя»? — В финансовых вопросах придется быть бескомпромиссной.
— Вообще то я его уже купил и собирался тебе подарить. Добро пожаловать в Форкс, Белла!
Вот так! Бесплатно!
— Ну, зачем же, папа! Я вполне могу позволить себе купить машину.
— Да ладно! Хочу, чтобы тебе здесь понравилось! — заявил Чарли, внимательно наблюдая за дорогой. Особой чувствительностью отец не отличался. Наверное, это передалось и мне — отвечая, я старалась не встречаться с ним взглядом.
— Огромное спасибо, папа! Я очень рада! — Зачем напоминать, что в Форксе мне в принципе не могло понравиться. Совершенно необязательно портить настроение Чарли, тем более что дареному пикапу в зубы не смотрят.
— Ну что ты, Белла! Всегда пожалуйста! — смущенно пробормотал он.
Немного поговорив о погоде, для которой существовало только одно определение — «паршивая», мы стали молча смотреть в окна.
Справедливости ради стоит заметить, что за окном было очень красиво. Море зелени: листва, мшистые стволы деревьев, на земле — толстый ковер из папоротника. Даже просачивающийся сквозь листья свет казался зеленым. Похоже, я попала на зеленую планету!
Наконец мы приехали к Чарли. Он по прежнему жил в небольшом двухэтажном коттедже, который много лет назад купил для мамы. У дома — похоже, над ним не властно время — стоял мой «новый» пикап, блекло красный, с большими закругленными крыльями и просторной кабиной. Как ни странно, «зверь» мне понравился. Неизвестно, как он ездит, но я могла легко представить себя за рулем. Такие пикапы я много раз видела в кино — без единой царапинки они гордо стоят в самом центре аварии, окруженные разбитыми всмятку легковушками.
— Папа, машина отличная, спасибо!
Теперь завтрашний день казался не таким страшным — не придется идти две мили до школы под проливным дождем или ехать на патрульной машине с Чарли.
— Рад, что тебе понравилось, — пробурчал отец, снова смущаясь.
Все мои вещи мы перенесли наверх за один заход. Чарли отдал мне западную спальню с окнами во двор. Эту комнату я хорошо знала, потому что, приезжая к отцу на лето, жила именно в ней. Деревянный пол, бледно голубые стены, высокий потолок, пожелтевшие кружевные занавески на окнах — все это было частью моего детства. Чарли только купил большую кровать и письменный стол. На столе стоял старенький компьютер, а от модема тянулся провод к телефону. На модеме настояла мама, чтобы мы постоянно были на связи. В потертом кресле качалке сидели мои старые куклы.
Ванная одна на два этажа, так что придется делить ее с Чарли. Да, перспектива не самая радужная.
Одно из лучших качеств Чарли — ненавязчивость. Подняв по лестнице мои сумки, он ушел, чтобы я могла спокойно распаковаться и устроиться. Мама на такие подвиги не способна!.. Как здорово, что можно побыть наедине с собой, бездумно смотреть на дождевые капли и немного поплакать. Хотя нет, реветь я сейчас не буду, оставлю это удовольствие на ночь. Тем более что завтра в школу.
В средней школе Форкса было триста пятьдесят семь, а со мной триста пятьдесят восемь учащихся. В Финиксе только на моей параллели училось больше! Местные жители мобильностью не отличаются, так что мои одноклассники знают друг о друге нею подноготную. Меня же и через пять лет будут считать новенькой.
Жаль, что я не выгляжу, как типичная жительница Аризоны: высокая, светловолосая, загорелая, страстная поклонница пляжного волейбола. Все это не обо мне, хотя большинство моих подруг попадают под это определение. Кожа у меня оливковая и никакого намека на голубые глаза и светлые или хотя бы рыжеватые волосы. Фигура стройная, однако не атлетичная: полное отсутствие координации и плохая реакция исключили меня из всех видов спорта.
Выложив одежду на низкий сосновый столик, я достала туалетные принадлежности и пошла мыться. Посмотрев на себя в зеркало, аккуратно расчесала влажные спутанные волосы. Надеюсь, все дело в освещении, — цвет лица казался желтоватым и каким то болезненным. Моя кожа бывает сияющей и полупрозрачной, особенно если наложить макияж, но сегодня я не красилась.
Даже наплакавшись вдоволь, я долго не могла заснуть. Мешали постоянный шум дождя и шелест ветра. Я накрылась одеялом с головой, а потом положила сверху подушку, но сон пришел только после полуночи, когда дождь превратился в морось.
Выглянув утром в окно, я увидела лишь густой туман. Сквозь грязно серые тучи не проникало ни одного солнечного луча, и я почувствовала себя словно в клетке.
Завтрак прошел спокойно, и Чарли пожелал мне удачи в школе. Я старалась отвечать как можно вежливее, прекрасно понимая, что он надеется зря — мы не особенно дружны с удачей. Чарли ушел первым — похоже, его настоящим домом был полицейский участок. Оставшись одна, я осмотрела небольшую кухню: квадратный дубовый стол, три совершенно разных стула, темная обшивка стен, ярко желтые ящики шкафа и белый линолеум. В желтый цвет ящики выкрасила мама восемнадцать лет назад, надеясь заманить на кухню солнце. К кухне примыкала крошечная гостиная, где над каминной полкой стояли фотографии в рамках. Первой шла свадебная фотография мамы и Чарли в Лас Вегасе. На второй они, молодые и счастливые, забирали меня из роддома. Затем — серия моих школьных снимков, включая последний. Смотреть на них мне было неловко. Надо попросить Чарли, чтобы он их убрал.
Легко догадаться, что после мамы здесь не жила ни одна женщина. Почему то мне стало не по себе.
Появляться в школе первой не хотелось, но и оставаться в этом доме я больше не могла. Надев куртку, толстую и неудобную, я вышла на улицу, достала спрятанный под карнизом ключ и закрыла дверь. Тяжелые сапоги неприятно хлюпали по грязи. Как же мне не хватало привычного хруста гравия!..
Я остановилась, чтобы в очередной раз восхититься своим пикапом. Нужно было скорее спрятаться от холодной мглы, липшей к волосам, и я надела капюшон.
В кабине было очень чисто. Наверняка в ней убрался Чарли или Билли, кожаная обивка сидений пахла табаком, бензином и мятной жвачкой. На мое счастье мотор завелся быстро, правда с оглушительным ревом. Что же, у такого старого пикапа должны быть недостатки. Заработало даже древнее радио. Мелочь, а приятно.
Найти школу оказалось несложно, хотя я никогда раньше ее не видела. Как и во многих других городах, она находилась прямо за автострадой. Большинство улиц Форкса пересекали город с востока на запад и обозначались одной из букв алфавита. Итак, школа была на пересечении Восточной улицы В и Спартан авеню. Почему то название «Восточная улица В» показалось мне смешным, и я захихикала. Да, нервы сдают.
Сама школа была совершенно непримечательной — несколько зданий из темно красного камня, и только вывеска «Средняя школа Форкса» говорила о его назначении. К тому же вокруг корпусов росло столько деревьев и кустарников, что я не сразу смогла определить истинный размер каждого. «А где же дух школы? — с тоской подумала я. — Где высокая ограда и металлоискатели на входе?»
Я припарковалась у первого из корпусов, дверь которого украшала маленькая табличка с надписью «Администрация». На стоянке не было ни одной машины, так что день, скорее всего, неприемный. Тем не менее лучше войти и узнать расписание, чем блуждать под дождем. Нехотя выбравшись из теплой кабины, я зашагала по каменной дорожке, постучалась и, сделав глубокий вдох, вошла.
В административном корпусе было очень светло и теплее, чем я ожидала. Маленький кабинет канцелярии оказался довольно уютным: складные кресла для посетителей, яркая ковровая дорожка, множество плакатов и объявлений на стенах, громко тикающие часы. Я насчитала больше десяти растений в пластиковых горшках, будто на улице недостаточно зелени! Невысокая стойка, заваленная папками с яркими ярлыками, делила кабинет пополам. За стойкой — три стола, за одним из которых сидела крупная рыжеволосая женщина в очках. Незнакомка была в джинсах и бордовой футболке, и я тут же почувствовала себя непривыкшей к холодам южанкой.
Женщина подняла на меня глаза. Так, судя по цвету бровей и волос на затылке, она шатенка, причем довольно темная.
— Чем я могу вам помочь? — спросила администратор. Видимо, она привыкла видеть в канцелярии знакомые лица.
— Изабелла Свон, — представилась я, и женщина понимающе кивнула. Меня здесь ждали с явным любопытством: дочь шефа Свона и его ветреной жены возвращается в родной город!
— Ну, конечно! — воскликнула администратор и лихорадочно стала что то искать в большой стопке документов. — Вот ваше расписание и карта школы, — наконец объявила она, положив на стойку несколько листов.
Администратор рассказала о предметах, которые мне предстояло изучать, и объяснила, где находятся нужные классы и лаборатории. Затем вручила формуляр, его, с подписями преподавателей, я должна была вернуть в конце дня.
— Надеюсь, в Форксе тебе понравится! — с чувством проговорила женщина.
Я постаралась, чтобы улыбка получилась искренней и благодарной.
Когда я вышла на стоянку, там уже почти не было свободных мест. До начала первого урока времени оставалось немного, и я решила объехать территорию школы. Хорошо, что у большинства студентов машины подержанные, как и у меня. В Финиксе мы жили в бедном районе, по иронии судьбы примыкавшем к новому престижному кварталу, так что увидеть на школьной стоянке новенький «мерседес» или «порше» было обычным делом. Здесь же самой лучшей машиной был сияющий «вольво», сильно выделяющийся на общем фоне. Я припарковалась в самом неприметном месте, чтобы рев двигателя не привлек лишнего внимания. Сидя в машине, я изучала карту, стараясь разобраться и запомнить как можно больше. Ходить по кампусу, уткнувшись носом в карту, совершенно не хотелось. Ну все, похоже, готова. Я сложила сумку, повесила ее на плечо и снова глубоко вдохнула. «Все будет в порядке, — повторяла я и сама себе не верила, — никто меня не съест». Шумно выдохнув, я вышла из пикапа.
Подняв воротник и опустив капюшон до самых бровей, я постаралась смешаться с шумной толпой подростков. Моя черная куртка в глаза не бросалась, и это радовало.
Я быстро нашла кафетерий, а за ним и нужный мне корпус № 3. Огромная черная тройка красовалась на квадратном белом наличнике. Дверей оказалось всего четыре, так что найти нужную будет несложно. Между тем колени дрожали все сильнее, и на ватных ногах я прошла за двумя фигурами в джинсовых плащах унисекс.
Какие маленькие классы в этой школе! Вошедшие передо мной сняли плащи и повесили на крючки, и я последовала их примеру. Джинсовые фигуры оказались девушками — пепельная блондинка и смуглая шатенка. Ну что же, цвет моей кожи здесь никого не удивит.
Я подала формуляр на подпись преподавателю, которого, судя по табличке на столе, звали мистер Мейсон. Прочитав мое имя, Мейсон окинул меня оценивающим взглядом, и я тут же покраснела до кончиков ушей. Хорошо хоть на заднюю парту посадил! Таращиться на меня будет значительно труднее. Впрочем, моих новых одноклассников это не смутило. Я сделала вид, что изучаю список литературы. Обычный набор авторов: Бронте, Шекспир, Чосер, Фолкнер. Почти все книги из списка я уже прочла и почувствовала облегчение с примесью разочарования. Интересно, согласится мама прислать мне файл со старыми сочинениями или станет поучать, что жульничать нехорошо? Вполуха слушая монотонный рассказ учителя, я перебирала в уме аргументы, которые могли бы убедить маму.
Наконец прозвенел звонок, звук которого показался каким то гнусавым, и долговязый прыщавый парень подошел ко мне, явно желая пообщаться.
— Ты ведь Изабелла Свон? — широко улыбаясь, спросил он.
— Белла, — уточнила я. Все, кто находился в радиусе трех метров, так и застыли с тетрадями в руках.
— Какой предмет у тебя дальше? — поинтересовался парень, и мне пришлось лезть в сумку за расписанием.
— Политология у мистера Джефферсона в шестом корпусе. — Я не знала, куда смотреть — повсюду блестящие от любопытства глаза.
— Я иду в четвертый корпус, так что могу проводить! — Боже, от него просто так не отделаешься… — Кстати, меня зовут Эрик.
— Спасибо, — неопределенно ответила я.
Мы надели куртки и вышли под дождь, который только усилился. Почему то мне показалось, что кто то идет за нами по пятам и подслушивает. Надеюсь, у меня не прогрессирующая паранойя!
— Что, не очень похоже на Финикс? — спросил Эрик.
— Да уж.
— Наверное, дождей там почти не бывает?
— Почему, бывает, несколько раз в год.
— Не представляю, как же без дождя?! — изумленно воскликнул парень.
— Ну, солнце светит, — объяснила я.
— Что то ты не очень загорелая, — заметил Эрик.
— У меня мама — альбинос.
Парень внимательно на меня посмотрел, и я вздохнула. Видимо, дождь и чувство юмора несовместимы. Пара месяцев — и я забуду, что такое сарказм.
Мы обогнули столовую и подошли к южным корпусам, соседствующим со спортивной площадкой. Эрик довел меня прямо до двери, наверное, опасаясь, что я могу заблудиться.
— Ну ладно, пока, — попрощался он, когда я толкнула дверь, — надеюсь, мы будем часто видеться. — В голосе парня было столько надежды!
Я ободряюще улыбнулась и вошла.
Утро прошло в том же духе. Учитель тригонометрии, мистер Варнер, который не понравился мне с первого взгляда, выставил меня перед классом и велел рассказать о себе. Я густо покраснела, говорила тихо, путаясь в словах, а когда шла к своему месту, споткнулась и чуть не упала.
После двух уроков я стала потихоньку запоминать имена. В каждом классе находилась пара ребят посмелее, которые подходили знакомиться и спрашивали, нравится ли мне Форкс. Я старалась быть вежливой и врала напропалую. Зато мне ни разу не понадобилась карта!
С одной девушкой я сидела на тригонометрии и испанском, а потом мы вместе пошли на ленч. Моя новая знакомая была миниатюрной, сантиметров на десять ниже меня, но шапка темных кудрей скрадывала разницу в росте. Ее имени я не запомнила и рассеянно улыбалась и кивала, в то время как она без остановки болтала об учителях и уроках.
Мы сели за столик к ее подругам, и она нас познакомила. Признаюсь, я тут же забыла, как кого зовут, тем более что девушки оказались куда более робкими, чем их кудрявая знакомая.
Парень с английского, Эрик, помахал мне с другого конца зала.
Именно тогда, во время ленча, болтая с новыми знакомыми, я впервые увидела их.
Их было пятеро, они сидели в самом дальнем углу, не разговаривали и не ели, хотя перед каждым стояло по подносу с едой. Меня они не замечали, так что я могла тайком их разглядывать, не боясь нарваться на любопытный взгляд. Однако мое внимание привлекло вовсе не отсутствие интереса с их стороны.
Уж больно разными они были! Из трех парней один — крупный, мускулистый, как штангист, с темными вьющимися волосами. Другой — медовый блондин, выше, стройнее, но такой же мускулистый. Третий — высокий, неопрятный, со спутанными бронзовыми кудрями. Он выглядел моложе своих друзей, которые могли быть студентами университета или даже преподавателями.
Девушки тоже принадлежали к разным типам. Одна высокая, стройная, с длинными золотистыми волосами и фигурой фотомодели. Именно такие часто появляются на обложках глянцевых журналов. По сравнению с ней остальные девушки в столовой казались гадкими утятами. Вторая, миниатюрная брюнетка с задорным ежиком, больше всего напоминала эльфа.
И все же было у них что то общее: они казались мертвенно бледными, бледнее любого студента, живущего в этом лишенном солнечного света городе. Даже бледнее меня, альбиноски во втором поколении. Несмотря на разный цвет волос, глаза у всех пятерых были почти черные, а под ними — темные круги, похожие на огромные багровые синяки. Словно они не спали несколько ночей или сводили синяки после драки, где им переломали носы. Однако носы, как и остальные черты лиц, были благородными, словно профили королей на старых монетах.
Но даже не по этой причине я не могла отвести глаз от странной пятерки.
Я смотрела на них, потому что никогда в жизни не видела ничего прекраснее, чем их лица, разные и одновременно похожие. В школе заштатного городка таких не увидишь — только на обложках журналов и полотнах голландских мастеров. Трудно сказать, кто был самым красивым: статная блондинка или парень с бронзовыми волосами.
Они смотрели куда то вдаль и не видели ни друг друга, ни остальных студентов. Вот похожая на эльфа девушка встала и, захватив поднос с нетронутым десертом и целым стаканом колы, направилась к выходу изящной походкой манекенщицы. Я зачарованно наблюдала, как брюнетка выбросила ленч, к которому даже не прикоснулась и, грациозно покачивая бедрами, выпорхнула из столовой. Нехотя, я стала прислушиваться к тому, о чем говорили за моим столом.
— Кто сидит там? — спросила я кудрявую девушку, лихорадочно вспоминая ее имя. Она обернулась, чтобы увидеть, какой именно стол я имею в виду, хотя по моему восторженному голосу могла обо всем догадаться. В тот самый момент парень с бронзовыми кудрями, поднял голову и посмотрел сначала на мою знакомую, а потом на меня.
Красавец тут же отвел глаза, даже быстрее, чем я. В его мимолетном взгляде не было ни капли интереса — будто моя соседка назвала его по имени, и он инстинктивно отреагировал, хотя разговаривать с ней не собирался.
Девушки за моим столом глупо захихикали.
— Это Эдвард и Эмметт Каллен, а также Розали и Кэри Хейл. Миниатюрная брюнетка, которая ушла, — Элис Каллен. Они живут все вместе в семье доктора Каллена, — чуть слышно сказала девушка с темными кудрями.
Я украдкой взглянула на самого молодого в этой странной компании — он рассеянно смотрел на поднос с едой, тонкие длинные пальцы отщипывали маленькие кусочки от рогалика. Четко очерченные губы чуть заметно двигались, значит, парень что то им говорит, хотя его родственники безучастно смотрят вдаль. Странные у них имена, таких уже давно не дают! Хотя, кто знает, может, в Форксе старые имена на пике моды!.. Я наконец вспомнила имя моей кудрявой соседки. Джессика! Вот это — самое подходящее имя для моей сверстницы. В Финиксе у нас в каждом классе было по две три Джессики.
— Они выглядят… необычно, — промямлила я. С каких пор я перестала говорить то, что думаю?
— Да уж, — нервно усмехнулась Джессика. — Они всегда держатся вместе, я имею в виду Эмметта и Розали, Кэри и Элис, и живут вместе! — Сказано это было с осуждением. Наверняка их осуждают все жители маленького городка. Хотя, должна признать, в Финиксе о такой красивой семье тоже ходили бы сплетни.
— Которые из них Каллены? — спросила я. — Что то особого сходства не видно.
— Естественно! Они же все приемные! Доктор Каллен еще молод, ему слегка за тридцать. Хейлы (они оба блондины) — близнецы, Каллены взяли их на воспитание.
— Они слишком взрослые, чтобы брать их на воспитание.
— Сейчас — да. Кэри и Розали восемнадцать, они живут у миссис Каллен уже десять лет. Она их тетя или какая то дальняя родственница.
— Молодец миссис Каллен! Заботится о приемных детях, хотя сама еще совсем молода!
— Да, наверное, — нехотя согласилась Джессика, и мне показалось, что она почему то недолюбливает доктора и его жену. Судя по тому, как она смотрит на их приемных детей, дело в элементарной зависти. — По моему, миссис Каллен бесплодна…

 

Мое безобразие :)

[b]Воспоминания
[/b]
[i]…Однажды судьба свела меня с тем, кого я до сих пор не могу забыть. Не знаю, чем была эта встреча: даром судьбы или проклятием. Он научил меня верить, мечтать, любить. Время, которое я провела вместе с ним, никогда не сотрется в моей памяти. В минуты, когда я уже была готова сломаться, сдаться, меня поддерживали его улыбка, глаза и надежда на взаимность. Любила ли я его? Да, я его любила и люблю до сих пор. Как же много раз я пыталась уловить в его глазах что-нибудь, похожее на то, что к нему испытывала я. Хотя бы частичку, малейшую тень этого чувства, что сжигало меня изнутри и разрывало сердце. Но для него я была просто другом, человеком, который мог выслушать его и помочь. Я доверяла ему, молча любила, робко опускала глаза, когда он смотрел на меня. Да, он тоже доверял мне, но не настолько, чтобы рассказать о Ней. В его глазах я иногда замечала боль и горечь и знала, что он думает о той, чей уход оставил в его душе неизгладимую рану. Сколько же раз я слышала, какой она была замечательной. Но ничего больше я о ней так и не узнала. Я невольно завидовала ей, мечтала о том, чтобы он относился ко мне так, как относился к ней. Со временем мне стало невыносимо быть ее тенью, ведь я понимала, что он смотрит на меня и видит ее, и я решила оставить его. Отпустить, чтобы больше не чувствовать этой боли. Как же нелегко мне это далось. До сих пор помню его удивление, разочарование. Но он уже привык к расставаниям, а я – нет. Каждую ночь после нашей разлуки я звала его, чтобы он, хотя бы во сне, одарил меня своею улыбкой…[/i]

Девушка проснулась и открыла глаза. Лунный свет заливал ее комнату. Она встала и подошла к окну. Ей так хотелось протянуть руку и дотянуться до одинокой спутницы Земли. «Она такая же как я», - с горечью подумала. Непрошеная слеза скатилась по ее щеке, скользнула по подбородку и упала на подоконник.
Девушка смахнула слезы и прошептала, глядя на звездное небо:
- Спасибо тебе за то, что ты был…

 

этот рассказ нашла в дневниках...

Ангел-хранитель.

Ты появляешься всегда неожиданно-ожидаемо. Всякий раз, когда кажется, что все, дальше дороги нет, когда остается только выбежать на шоссе, приветливо распахнуть объятия первой встречной машине и расстаться с беспомощным телом уже наверняка, - ты появляешься и даешь мне шанс пережить еще минуту. Самое главнее и самое сложное – продержаться еще шестьдесят секунд. И еще раз. И еще. Раз за разом, вдох за вдохом.
Всякий раз ты выглядишь по-своему.
Два года назад у тебя были длинные пшенично-русые волосы, изящное женское телосложение и невысокий рост. Ты был сплетен из бол, фиолетового ветра и запаха лесной земляники. Ты когда-нибудь пробовал лесную землянику? Она совсем непохожа на полевую, сожженную безжалостным и равнодушным солнцем, нет, она нежная, сладкая, напоенная влагой из мхов, что на соседнем болоте. Ты был сплетением нежности и боли, ты был цвета теплого августовского восхода, что предупреждает о конце лета, но еще не отпускает тепло.
Ты ушел, когда понял, что лишь вредишь мне. Ты был совсем молодым, мой ангел-хранитель. Там, у вас, время течет совсем по-другому.
Год назад ты пришел ко мне знойным темноволосым мужчиной, бесконечно мудрым и терпеливым, с ярко-зелеными глазами и тонкими шутками. Ты пах горьким орехом и мускусом, незаметными штрихами вокруг тебя вились настроения корицы и горчичного семени.
В твоих глазах отражались звезды. В моих – ты. Ты терпеливо учил меня жить и выживать в этом мире, элегантно извинялся за прошлую неудачу и просил потерпеть еще немного – нам с тобой ведь еще многому надо научиться, прежде чем мы сможем разойтись. Как бы ни хотелось идти всегда рука об руку, но однажды мы разойдемся, и мы, конечно же, знаем об этом оба, и поэтому, может быть, так отчаянно оттягивает этот момент своими ошибками. Оба. Ангелам их подопечные важны так же, как подопечным – ангелы. Непреодолимая сила тянет нас друг к другу, заставляя сшибать все преграды на нашем пути, все эти хрупкие картонные перегородки и стальные стены.
Ты ушел, когда я отказалась от тебя сама. Со злости, от безнадежности, от безысходности. Ты в бессилии опустил руки – я не могла понять простейшей истины: боль можно причинить лишь тому, кто позволяет причинить ее себе.
Я часто звала тебя, но ты не слышал, или просто считал, что еще не время. Ты грозил мне пальцем откуда-то из своего небытия, а я тихо плакала в подушку, не решаясь кричать в полный голос от боли или выть от тоски. И многажды я думала, что все. Дальше дороги нет. Но всякий раз удавалось за что-то зацепиться, не допустить твоего прихода. Всякий раз через минуту я считала это благом. Всякий раз за минуту я считала это проклятием.
Стоило бы мне подумать о карнизе, и ты сразу бы пришел ко мне, а я бы опять узнала тебя в самый последний момент. Но это – крайняя мера, я гоню ее из головы.
Гнала. Пока не поняла, что тот бесконечный космос в моей душе открылся на том месте, которое отведено тебе.
И я позвала.
А ты не пришел.
Я ищу тебя в прохожих, в книжных героях и ярких всплесках огней, а ты лукаво улыбаешься мне с витрин магазинов, из зеркал и случайных лиц.
Ты тоже когда-то звал, стоя на шоссе.

А я не услышала...